Особо опасная особь - Страница 41

Лина повернулась, вошла в подъезд и побрела по ступенькам вверх.

* * *

Дверь за Линой закрылась. Умник расстегнул куртку, достал из кармана пустую стеклянную пробирку, выдернул резиновую пробку. Открыл рот, наклонил голову, слюна потекла в пробирку тонкой струйкой. Потом достал из другого кармана бутылку минеральной воды, прополоскал рот и сплюнул на мостовую. Закрыл пробирку, убрал ее, пробежался пальцами по кнопкам часов-телефона, поднес запястье к губам и сказал:

— Эй, Ушастик, я все сделал. Сейчас привезу. Не дрыхни, откроешь мне дверь.

После чего оседлал байк, газанул, выпустив в воздух сизое облако выхлопов, и исчез в ночи.

День 4

— Охренеть! — крикнул Ушастый. Причем крикнул, наверное, в десятый раз за последние полчаса, чем окончательно разбудил Умника. Умник понял, что выспаться не удастся, открыл глаза, потянулся в кресле и зевнул.

Солнце пробивалось сквозь жалюзи на окнах, бросало сияющие блики на пол. Умник посмотрел на часы. Два часа дня. Что ж, самое время для раннего завтрака.

— Чего орешь? — поинтересовался он. — От чего охреневаешь, ушастый братишка?

— Поздравляю!

— С чем?

— Ты влетел по полной программе. Допрыгался, Умник. Хана тебе. И мне тоже.

— Чего там? — лениво спросил Умник. — Вирусы гепатита и СПИДа с сифилисом в придачу?

— Бери круче! СПИД этой девочке — как тебе насморк. Там стансовские кластеры — причем в безумном количестве, в каждой хромосоме!

— Соврала, значит, насчет того, что она чистенькая? Проходила биокоррекцию?

— Да если бы обычные геноприсадки… Я не об этом говорю! Там у нее дикий нестандарт. Сам я еще на такое не натыкался, но очень похоже на кластеры пальцеглаза и байкальника. Сейчас закончу идентификацию…

— Не понял. — Умник поднялся из кресла, подошел к столу. — Что еще за байкальники такие? Нет такого слова — байкальник.

Ушастый следил за показаниями сразу четырех мониторов, глаза его безумно метались из стороны в сторону, видок был — хоть смирительную рубашку надевай.

— Точно! Так и есть! — Ушастый в последний раз ударил пальцем по клавише и в изнеможении откинулся на спинку стула. — Вот, можешь полюбоваться. Девочке присажены секретные боевые утилиты.

— Я в этом ни хрена не понимаю, — заявил Умник, подслеповато вглядываясь в экран. — Можешь сказать ясно — что и как?

— Она — переделанная по пентагоновской программе. Боец высшего класса. Может обогнать твой байк, может ходить в газовую атаку без скафандра. А захочет — оторвет наши с тобой глупые головенки и не поморщится.

— Ну мою-то не оторвет, — произнес Умник, без особой, впрочем, уверенности. — Да и зачем ей это надо?

— Еще раз говорю тебе — она форсфайтер. Никто не знает о существовании таких монстров, а я знаю.

— Что еще за хрень такая — форсфайтер?

— Значит, так, — сказал Ушастый, нервно озираясь вокруг. — То, что я тебе сейчас поведаю, — секрет из секретов. И никто его не знает, только я. И не спрашивай, откуда я все это узнал, потому что, если скажу, тогда я сразу труп. И вообще оба мы с тобой уже трупы, можешь писать завещание. И тебе все это говорю только потому, что влетели мы оба с тобой, и думаю, жить нам осталось с воробьиный чих…

— Спокойно, спокойно, — Умник положил руку на плечо Ушастого. — Остынь, братец, не мандражируй. Говори, кто такие форсфайтеры.

— В общем, в штате Юта есть целый подземный город, — сказал Ушастый громким конспиративным шепотом. — Стансовские ферменты применяются давно во всем мире для лечебных геноприсадок. Это все официально, это ты и сам знаешь. А там, в Юте, под землей, сидит целая куча самых умных людей, в том числе и из нашей братвы, из сликов. Их еще двадцать лет назад повязали, когда здесь, в Синем квартале, разборки были. Так вот, они там работают с боевыми присадками. Берут генные кластеры у стансовских хищников и вшивают их в человеческие хромосомы. Получается черт знает что. Совершенные солдаты. Форсфайтеры. Один такой переделанный стоит роты обычных спецназовцев. Только есть проблема — мозги у переделанных очень сильно страдают. Они как зомби становятся, понимаешь? Боевую миссию выполняют идеально, а так — идиоты идиотами. Поэтому их используют редко — для спецзаданий. И почти всегда — как камикадзе. Такой форсфайтер мочит, к примеру, целую банду террористов или там повстанцев, а потом хана ему — либо сам перегорает, либо шлепают его, чтоб не мучился, потому что он уже ни на что не пригоден.

— Почему я никогда об этом не слышал?

— Потому что те, кто об этом слышал, долго не живут. ЦРУ держит все это дело в жутком секрете. Чуть кто что услышал — пуля в башку без церемоний. Топ-секрет, вот так-то. И нам с тобой, похоже, смертушка пришла.

— Ты уверен?

— Сто пудов! Думаешь, зачем эта телка сюда приплелась? Так просто, что ли? Она же, считай, спецагент! Значит, кто-то там, наверху, решил, что мы, слики, слишком обнаглели, что пора нас под полный контроль брать. И с картой этой ее — лажовая история, а ты сразу на нее клюнул и притащил телку прямо сюда, ко мне, и теперь они все про геновзлом знают…

— Кто — они?

— Как кто? ЦРУ!

— Брось чушь пороть, — Умник махнул рукой. — ЦРУ про геновзлом и так давно знает, и ты знаешь, что они все про нас знают, там не дураки сидят. Дело совсем не в этом. В твоих рассуждениях большая неувязка образовалась, брат. Ты ее не замечаешь?

— Что еще за неувязка?

— То, что наша девочка Лина — совсем не тупая. Мозги у нее на всю катушку работают. И на зомби она совершенно не тянет. И позывов к агрессии я у нее тоже не заметил — поверь моему опыту.